Неточные совпадения
Райский вернулся домой в чаду, едва замечая
дорогу, улицы, проходящих и проезжающих. Он видел все одно — Софью, как картину в рамке из бархата, кружев, всю в
шелку, в брильянтах, но уже не прежнюю покойную и недоступную чувству Софью.
У подъезда стояли
дорогие экипажи. В зале с
дорогим убранством сидели дамы в
шелку, бархате, кружевах, с накладными волосами и перетянутыми и накладными тальями. Между дамами сидели мужчины — военные и статские и человек пять простолюдинов: двое дворников, лавочник, лакей и кучер.
Стены везде были оклеены бархатными
дорогими обоями, потолки лепные, мебель крыта
шелком и трипом.
Она показала Галактиону свою спальню, поразившую его своею роскошью: две кровати красного дерева стояли под каким-то балдахином, занавеси на окнах были из розового
шелка, потом великолепный мраморный умывальник,
дорогой персидский ковер во весь пол, а туалет походил на целый магазин.
Ты просто бесишь меня. Я и без того измучен, почти искалечен дрянною бабенкою, а ты еще пристаешь с своими финесами да деликатесами, avec tes blagues? [со своими шутками (франц.)] Яраскрываю твое письмо, думая в нем найти дельныйсовет, а вместо того, встречаю описания каких-то «шелковых зыбей» да «masses de soies et de dentelles». Connu, ma chere! [массы
шелка и кружев. Знаем мы все это,
дорогая! (франц.)] Спрашиваю тебя: на кой черт мне все эти dentell'и, коль скоро я не знаю, что они собою прикрывают!
Его
дорогой костюм из тонкого серого
шелка, воротник безукоризненно белой рубашки с синим галстуком и крупным бриллиантом булавки, шелковое белое кепи, щегольские ботинки и кольца на смуглой руке, изобличающие возможность платить большие деньги за украшения, — все эти вещи были не свойственны простой службе матроса.
Венецианское зеркало в массивной раме из серебра; небольшие диваны, обитые
дорогим серо-зеленым
шелком; палисандровая отделка стен; карнизы, штофные портьеры, индийский ковер и три электрические лампы с матовыми колпаками в фигурной бронзовой сетке — были предметами подлинной роскоши — в том виде, как это технически уместно на корабле.
Прямо против дверей стояла высокая кровать с штофным пологом; кругом ее, на небольших скамейках, сидели Власьевна и несколько ближних сенных девушек; одни перенизывали
дорогие монисты из крупных бурмитских зерен, другие разноцветными
шелками и золотом вышивали в пяльцах.
Китайцы долго одни умели разводить
шелк и никому этого искусства не показывали, а продавали за
дорогие деньги шелковые ткани.
— Не жирно ли будет? Да и твоей ли чумазой попадье в
шелках ходить? — усмехнулся Патап Максимыч и поехал своей
дорогой.
В лесах на севере в тот день первый оратай русской земли вспоминался, любимый сын Матери-Сырой Земли, богатырь, крестьянством излюбленный, Микула Селянинович, с его сошкой
дорогá чёрна дерева, с его гужиками
шелкóвыми, с омешиком [Омéжь — сошник, лемех — часть сохи. Присóшек то же, что полица — железная лопаточка у сохи, служащая для отвалу земли.] серебряным, с присóшками красна золота.
Они, однако, успокоились, вспомнив, что в их руках остаются нарядное шитое
шелками и золотом седло с мертвой лошади и
дорогая попона.
Ахмет и Сумбат-Магома последовали было за своим господином, как вдруг глаза их, пронзительные и зоркие, как у кошек в темноте, заприметили погибшего коня с
дорогим седлом, под расшитой
шелками попоной. Сумбат-Магома, не раздумывая, устремился за добычей. Седло он взял себе, а попону подарил Ахмету — в знак примирения.
Пошли они на Нижний базар. По
дороге купили по душистой дыне да по десятку румяных персиков на поклон Дунюшке, опричь поясков, шитой
шелками покрышки на стол и других скитских рукоделий. Опытная в обительском хозяйстве Таифа знала, что скупой сам по себе Марко Данилыч за всякую ласку дочери не пожалеет ничего. Добрались они, наконец, до его квартиры.
Токарев вышел на террасу. Было тепло и тихо, легкие облака закрывали месяц. Из темного сада тянуло запахом настурций, левкоев. В голове Токарева слегка шумело, перед ним стояла Марья Михайловна — красивая, оживленная, с нежной белой шеей над кружевом изящной кофточки. И ему представилось, как в этой теплой ночи катится по
дороге коляска Будиновских. Будиновский сидит, обняв жену за талию. Сквозь
шелк и корсет ощущается теплота молодого, красивого женского тела…
Это была небольшая, уютная комната в два окна, все стены которой были обтянуты розовой шелковой материей. Изящная будуарная мебель обита
шелком такого же цвета; белые драпри на окнах и белый полог над пышной кроватью довершали обстановку, не говоря уже о
дорогих туалетных принадлежностях и других безделушках, украшавших туалетный стол, на котором возвышалось огромное, зеркало.
Григорий Александрович, одетый в дорожный, но роскошный костюм: в бархатных широких сапогах, в венгерке, крытой малиновым бархатом, с собольей опушкой, в большой шубе, крытой
шелком, с белой шалью вокруг шеи и
дорогой собольей шапкой на голове, проходил мимо этой раззолоченной раболепной толпы, как Голиаф между пигмеями, часто даже кивком головы не отвечая чуть не на земные поклоны.
Евреи ему стлали по
дороге бархаты-шелки, а он говорит: «Не поеду по бархатам-шелкам, поеду по вербам, что мне дети настлали».